Простая услуга - Страница 55

– Вы понятия не имеете, что произошло в восемьдесят восьмом, правда? – спросила она.

Лучше было говорить правду. Я помотала головой. Мать Эмили сказала:

– Ну разве вы не дура?

Я уже поняла, почему Эмили предпочитала держать ее на расстоянии. Мне стало жаль Эмили. Мать, которая говорит подобное! Потом я вспомнила, что Эмили называла меня дурой, когда звонила в последний раз. Передавала дальше ущерб, постоянно наносимый токсичной матерью. Я часто писала в блоге о людях, которые пытаются заставить мам чувствовать себя дурами. Я уже по горло была сыта тем, что меня обзывают дурой. Или заставляют чувствовать себя дурой. Но я не могла позволить себе среагировать.

Если мама Эмили считает меня дурой, если она сомневается, что я действительно подруга Эмили, она никогда не скажет мне того, что я хочу узнать. А я понятия не имела, что именно мне надо узнать. Я бы поняла, если бы услышала. Я сказала:

– Может быть, хотите посмотреть фотографии Ники?

– Ники?

– Вашего внука.

– Да, конечно, – вежливо согласилась старуха. – Где они?

Я дала ей свой телефон и встала рядом с креслом, листая фотографии Майлза и Ники. Кажется, они привлекли ее внимание. Я не могла понять, хочет ли она, чтобы я остановилась. Потом старуха сказала:

– А который…?

– Ники, – напомнила я.

– Да-да. Ники.

Я указала ей на ее внука.

– Прелесть, – неуверенно произнесла старуха. Я почувствовала облегчение, когда она сказала: – Достаточно. Он такой хорошенький.

Посмотрев на меня, она снова села и сказала:

– Я видела в кино. Мы с вами были в фильме, который я смотрела по телевизору. Вы там хотели посмотреть детские фотографии Эмили. За этим вы и приехали, верно?

– Да. Я бы хотела посмотреть фотографии.

Только произнеся это вслух, я поняла, что так и есть. Именно за этим я здесь.

– Не хотите ли чашку чаю? – спросила старуха.

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Вряд ли они здесь. Я сейчас вернусь.

Она поднялась и медленно зашаркала прочь из комнаты. До меня донеслось бормотание. Миссис Нельсон и еще какая-то женщина – я предположила, что сиделка.

У меня было несколько минут, чтобы осмотреться. Рояль, драпированный расшитой испанской шалью. Мягкое освещение. Комод с зеркалом и парадный портрет матери Эмили, в вечернем платье, написанный несколько десятилетий назад. Возможно, до рождения Эмили. В голове не укладывалось, что Эмили выросла здесь, хотя я сознавала, что ничего не знаю об этом месте. Эмили никогда не рассказывала о доме, в котором прошло ее детство.

Миссис Нельсон с какой-то смешной злостью пихнула мне альбом. А может, она просто торопилась поскорее снова сесть в кресло.

Альбом походил на тот, в каких люди держат диски. Каждая фотография в отдельном прозрачном кармашке, от которого слегка пахнет пластиком.

Я перелистнула несколько страниц, прежде чем сообразила, что именно вижу.

*** * ***

На каждой фотографии было по две Эмили. Абсолютно одинаковые маленькие девочки.

Две абсолютно одинаковые Эмили в саду, на пляже, в лесу перед вывеской, гласившей “Национальный парк Йосемити”. Две девочки со светлыми волосами и темными глазами, взрослеющие по мере того, как я переворачивала страницы.

– В чем дело? – спросила миссис Нельсон. – Дорогая, у вас ужасный вид. С вами все в порядке?

Я подумала о фотографии Дианы Арбус на камине у Эмили и вспомнила слова Эмили о том, что это самая ее любимая вещь во всем доме. Миссис Нельсон сказала:

– Напомните мне, которая из них Эмили. Та, с уродливой родинкой под глазом? Боже мой, я буквально умоляла ее свести эту гадость. Хотя иногда я только по ней их и различала. Разумеется, позже, когда Эвелин была вечно пьяна или под кайфом, различать их стало проще.

– Я не знала, что у Эмили была сестра-близнец, – сказала я. Старуха нахмурилась:

– Как не знали? Вы уверены, что вы подруга моей дочери? Что вам здесь надо? Предупреждаю: у меня тут везде камеры слежения.

Я огляделась. Никаких камер.

– Просто странно, – сказала я. – Она никогда не упоминала…

– Эвелин. Ее сестра.

– Эвелин? А где она живет?

– Хороший вопрос, – заметила миссис Нельсон. – Понятия не имею. У Эвелин проблемы. Сколько-то времени она провела в ужасно дорогих реабилитационных клиниках, за которые платил угадайте кто. Время от времени я теряла ее следы, потом оказывалось, что она на улице. Эмили пыталась спасти свою сестру. Пыталась, пыталась. Но, думаю, бросила.

Как могла Эмили ни словом не проговориться, что у нее есть сестра-близнец? Почему держала это в тайне? На какой-то миг я забыла ее лицо. Которая из близнецов она?

Опустив веки, я услышала, как миссис Нельсон спрашивает, не нужно ли мне воды.

– Я в порядке. Мне надо многое обдумать.

– Эмили винила меня в проблемах Эвелин, – сказала старуха. – Но говорю вам – кстати, у вас есть дети?

– Мой сын – друг Ники, – напомнила я.

– Тогда вы поймете. Это не моя вина. Они такими родились, их вряд ли можно изменить. Это известно всем родителям. Я любила девочек одинаково. Проблемы с душевным здоровьем в моей семье наследуются, хотя никому не позволено даже говорить о них. Нельзя было упоминать, что половина наших теток и дядьев сидит в психушке. Да, девочки были совершенно одинаковыми. Одна и та же ДНК! Одни и те же отпечатки пальцев! Но я их никогда не путала. У Эмили была родинка под глазом, а у Эвелин было что-то смешное в верхнем крае ушей.

Я внимательно слушала, и в то же время мое внимание сместилось. Миссис Нельсон – мать. А я не знала, известно ли ей, что одна из ее дочерей мертва.