Простая услуга - Страница 56

Одна из ее дочерей. Меня снова как ударило. У них одинаковые ДНК. Одинаковые отпечатки пальцев. Возможно, коронер не увидел разницы. Прежде чем тело нашли, оно провело в воде столько времени, что родинка под глазом и смешные ушки уже не имели значения.

Мой мозг работал на сверхскоростях, выпекая версии, как блины. Эмили убила свою сестру и утопила тело в озере? Спланировала все заранее? Превосходный способ инсценировать собственную смерть…

– Пожалуйста, выпейте воды, – сказала мать Эмили. – Вы совсем скверно выглядите.

– Все нормально, – заверила я ее. – Со мной все в порядке.

Старуха наклонилась вперед, коснулась моего колена и неожиданно заговорщицким тоном произнесла:

– Хотите, расскажу смешное? Когда мой муж был жив, а девочки маленькими, у меня было ощущение, что я должна прятать выпивку. Как будто это я была ребенком. А теперь я могу расслабиться со стаканчиком джина, не дожидаясь вечера, и никто не скажет мне, что я не могу заниматься этим вполне уместным, вполне взрослым делом. Никто мне не запретит! Не желаете присоединиться?

Было два часа дня.

– Нет, благодарю вас, – сказала я. – С вашей стороны было очень любезно пригласить меня.

Только теперь я заметила поднос с графином и двумя стаканчиками на столике возле ее кресла. Миссис Нельсон налила себе полный стаканчик чего-то неразбавленного и неторопливо, с удовольствием выпила.

– Ну вот. Гораздо лучше. На чем я остановилась? Ах да, близнецы. Эмили и Эвелин были ровно настолько причудливы, насколько, говорят, бывают близнецы. Начать с того, что между ними существовала телепатическая связь. Еще детьми они могли просто посмотреть друг на друга – и так общаться. Можете себе представить, что такое растить подобных детей? Эмили доминировала. Она родилась первой. Была на шесть унций тяжелее. Набирала вес быстрее, пошла первая. Эвелин всегда была… меньше и грустнее. Не такая уверенная в себе. Через безумные подростковые годы они прошли в одно и то же время. Вот уж был праздник для их матери, поверьте! Их подростковый бунт продолжался и когда им было за двадцать. Думаю, они шутили грязные шутки с мужчинами, со своими бойфрендами. Они всем нравились. Хорошенькие. Декоративные. Значит, там имели место выпивка и наркотики. Вы уверены, что не хотите глоток вот этого? – Миссис Нельсон предложила мне стаканчик джина.

– Спасибо, нет. Я бы с удовольствием, но я за рулем, мне еще возвращаться в аэропорт.

– Ну хорошо. Вот что я помню. Однажды девочки страшно поссорились на глазах у меня и своего отца. Был праздник. Рождество? День благодарения? Не могу вспомнить. Мы как-то сумели собраться все в одной комнате. Это произошло незадолго до того, как Эвелин действительно начала опускаться, а Эмили – подниматься.

– Ссора была жестокая. Думаю, из-за мальчика. Не помню. Вряд ли я знала. Девочки ударили друг друга. Это остановило ссору. Полностью. Они разошлись по своим комнатам. На следующий день они поехали в Детройт и сделали себе эти жуткие татуировки. Эти вульгарные браслеты из колючей проволоки. Чтобы помнить: эта рука ударила сестру. Какой-то вздор вроде этого. Обещание, что так они больше никогда не будут ссориться. По-моему, они больше так и не ссорились. По сю пору.

По сю пору. Старуха думала, что они обе живы.

Если только Эмили не передала сестре то, что я говорила ей на ярмарке, то звонила именно Эмили. А на берег вынесло тело Эвелин.

– Где, вы сказали, жила сестра Эмили?

– Последнее, что я слышала, – Сиэтл.

– А точнее, не знаете? – спросила я. – У вас есть адрес?

– Хотела бы я знать. Бернис помогает мне с открытками ко дню рождения. Я недавно отправила одну Эмили в Коннектикут. Но последний адрес Эвелин, какой мы нашли, – это ужасный подозрительный мотель в Сиэтле. Бернис нагуглила, и мы посмотрели. – Она подалась вперед. – А вы, собственно, по какому делу? Напомните, дорогая.

Она произнесла “дорогая”, как ведьма из сказки. Угрожающе-оскорбительно.

– Не знаю, – сказала я. – Простите…

Весь мой визит мне казалось, что у нее в глазницах загораются и гаснут лампочки. Сейчас все снова затянуло тучами. Ночь, ночь. Никого нет дома.

– Я устала, – сказала старуха.

– Простите, я не хотела… спасибо. – Я встала с розово-белого дивана и оглянулась на место, с которого поднялась – не испачкала ли я обивку, не испортила ли. – Очень любезно с вашей стороны было разрешить мне приехать.

– Напомните, зачем вы хотели встретиться со мной?

– Любопытство, – сказала я.

– Кошку сгубило, – отозвалась миссис Нельсон.

Я услышала обертон в ее голосе – как у Эмили. Меня продрал озноб. Я покрылась мурашками. Старуха это заметила. Ей понравилось. Она почти по-девичьи рассмеялась, запрокинув голову. Снова вернулась в настоящее, на несколько мгновений.

– Я ухожу, – сказала я. – Вы хотите, чтобы я… позвала кого-нибудь?

– Она уходит! – объявила миссис Нельсон.

Я услышала шаги. Высокая, все еще красивая женщина лет пятидесяти в темно-синей робе сиделки и со спутанным пучком седых дредов, собранных на затылке, появилась в дверном проеме.

– Это Бернис, – представила ее миссис Нельсон. – А это…

– Стефани, – сказала я. – Рада познакомиться, Бернис.

Бернис с безразличным видом взглянула на меня. Я поняла, что она мониторила беседу своей нанимательницы и одобрила наш разговор или, по крайней мере, не возражала против него. Я пожала руку сначала миссис Нельсон, потом Бернис, сказала “спасибо”.

Бернис проводила меня до двери, мягко закрыла ее за собой, и теперь мы стояли на крыльце. Я сказала: